Какая религия у дагестанцев

Почему в Дагестане считают, что Россия начинается именно там

По мнению жителей Дагестана, их главная проблема в том, что к ним боятся ехать. Послушаешь сводку новостей и кажется, что ничего хорошего в горной республике не найдешь, а вот неприятности – наверняка.  Однако сами дагестанцы думают о себе совсем иначе. «Мы всегда хотим доказать всему миру, что мы самые лучшие», – говорят они.

Этой фразой можно было бы объяснить всю многовековую историю Дагестана. Если принять во внимание, что в Дагестане находятся самый глубокий каньон в мире, одно из древнейших городищ на Земле, не говоря уже об уникальной природе и зашкаливающем гостеприимстве, то становится понятно, что туда надо съездить хотя бы из чистого любопытства.

Нет такой нации

На самом деле, дагестанцев как этноса не существует. На территории северо-восточного склона Кавказа и юго-западной Прикаспийской низменности проживает более 40 народностей, из них коренных – 14. Всего — три миллиона человек. А дагестанцами называют совокупность этих народов. Больше всего среди них аварцев, на втором месте даргинцы, затем идут кумыки, лезгины, русские, лакцы

Когда-то через Дагестан проходил Великий шелковый путь. В разные моменты территория отходила Турции и Ирану, на нее покушались монголы, покорившие Китай, Древнюю Русь, Индию и Среднюю Азию. дагестанцы боролись за независимость так отчаянно, что иногда давали отпор даже самым кровожадным захватчикам. Однажды им ненадолго даже удалось основать независимый Дербентский эмират.

«Мы все пришлые [кочевники] на Кавказе. Но на уровне быта ревность в связи с титулом самой коренной нации у нас была во все времена», – рассказывает Муслим Алимирзаев, дагестанец и основатель проекта «Неизвестный Кавказ». В горах идет непрерывная война за пастбища, в каждом селе – свой язык, легенды и национальные особенности.

Среди дагестанцев считается, что «делать деньги» умеют даргинцы, а вот аварцы больше любят отдыхать и радоваться жизни. «Но нас всегда объединяла религия [95% исповедует ислам], либо общий враг».

Однажды Дагестан пытался захватить сам Тамерлан, но встретил ополчение из княжеств под предводительством местной Жанны Дарк, горянки Парту-Патима, и ретировался.  

Спроси, кто я

Первое, на что натыкается взгляд приезжего, едва он покинет здание махачкалинского аэропорта, это триумфальная арка в честь 200-летия присоединения Дагестана к России. В состав Российской империи Дагестан попал в 1722 году, после вторжения Петра І.

Дербент был ключевым пунктом для обладания Каспием и стал кульминацией первого Персидского похода императора. Правда, русский гарнизон простоял здесь всего 13 лет, и был передан Ирану в качестве союзнического жеста.

Окончательное возвращение Дагестана случилось только в начале ХІХ века после русско-персидской войны.

«Когда я выезжаю за границу и меня спрашивают, кто я, я всегда отвечаю: прежде всего, я россиянин. Во-вторых, я – дагестанец. И уже в третьих я — аварец. Я россиянин по общности нации. Так сегодня В считает большинство дагестанцев», – говорит Муслим.

Добровольно не пришли и добровольно не уйдем

В Дагестане считают, что именно отсюда начинается Россия. Они – самая южная ее точка и самый дотационный регион из всех в 2017 году (более 52 млрд руб). На долю негородского населения приходится 55% жителей, хотя непосредственно в горах живет не так много: молодые приезжают на равнину, чтобы учиться, и не хотят возвращаться. Работать чабаном (пастухом) не престижно, но именно этим традиционно занимаются на горных плато.

Престижно пойти в спорт и (желательно) стать олимпийским призером. Борцы – своеобразный традиционный «продукт» на экспорт.     

Негородское население чаще концентрируется в селах на равнине. Некоторые из них хорошо зарабатывают этническими ремеслами. Кубачи, например, производит уникальные ювелирные изделия, в селе Рахата – единственное в стране производство бурки.

Столица Махачкала состоит из контрастов. Сетевой международный бизнес соседствует с ремесленниками и бутиками исламской одежды “Girl in Hidjab” с бойким слоганом «Просто покройся!». «Не так давно исламские бутики были в тренде и приносили хорошую прибыль. Женщинам показали, что в исламе тоже может быть своя мода. Instagram пестрил фотографиями «смотрите, что мой муж может мне купить»», – вспоминает Муслим.

Сейчас Муслим живет в Пятигорске, и его, как и всех остальных, пугают сводки новостей об очередной АТО в республике. Это совсем не вяжется с тем, что видишь, когда приезжаешь в Махачкалу: спокойный и размеренный город, гипнотическая природа.

«Здесь всегда ломаются стереотипы», – считает Муслим. Дагестанцам нравится наблюдать как приезжие видят совсем не то, что ожидали. Они в эти моменты действительно чувствуют себя лучшим народом на Земле. Но спроси дагестанца, с Россией ли они или сами по себе, и в ответ, скорее всего, услышишь уклончивое: «Мы добровольно в Россию не входили и добровольно из нее не уйдем» (цитата слов народного поэта Расула Гамзатова). И это тоже будет очень по-дагестански, и очень честно.

Источник: https://ru.rbth.com/zhizn/62-dagestan-people-russia

Заид Абдулагатов: у нас экстремизм путают с мусульманским образом жизни

Почему в Дагестане зашкаливает «экстремальность сознания»

«Когда в обществе возникает какая-то напряженность, у религиозной идеологии появляется консолидирующий инструментарий. Она может объединить людей, объяснив проблемы в социально-экономической и политической сферах так: «Мы живем не по исламу, поэтому страдаем». И начинается неразбериха в нашей жизни.

Проблемы – социальные, а идеология – исламская», – высказывается кандидат философских наук Заид Абдулагатов, член экспертного совета при Антитеррористической комиссии Дагестана. Он 20 лет возглавляет отдел социологии Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН и подкрепляет свое мнение результатами соцопросов.

Результаты эти показывают, что у дагестанской молодежи по-прежнему очень высокий уровень так называемой экстремальности сознания – основы экстремистского и террористического поведения. В интервью «Молодежке» ученый указывает на факторы, влияющие на эту экстремальность, и говорит о том, как, по его мнению, с ней нужно работать.

«Экстремизм – это когда ты уже «приехал»

– Экстремальность сознания – это крайность, которая проявляет себя в рамках закона, – объясняет Абдулагатов. – За то, о чем и как человек думает, наказывать его статьей закона нельзя.

В то же время это крайность, которая может развиться  в нежелательном направлении: экстремальное сознание – это основа экстремистского и террористического поведения. Например, человек говорит себе: «Я готов по религиозным причинам противоречить государству». Ну, он с этой мыслью ходит себе и ходит. До поры до времени.

Но наступает момент – допустим, появляется ИГИЛ («Исламское государство», ранее «Исламское государство Ирака и Леванта», – террористическая организация, запрещенная на территории России.

– «МД») или другие «лесные братья», – и на фоне определенных социально-экономических условий, когда жизнь прижала человека и он не знает, что делать, эта экстремальность может включиться и привести к определенным действиям. Когда  религиозная  экстремальность сознания влияет на социальное поведение человека – тут уже начинается экстремизм.

А число экстремистов у нас не уменьшается, хотя утверждают обратное. В официальном Перечне организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму, дагестанцы опережают другие мусульманские регионы с большим отрывом.

Если брать данные за 2013-2016 годы, уроженцев Дагестана в нем – 32,6%, Чеченской Республики – 8,7%, Кабардино-Балкарии – 5,4%, Ингушетии – 1,4%, в Татарстане этот показатель оказался  самым низким – 1,1%. В обновленном перечне, который был опубликован в «Российской газете» в начале 2019 года, дагестанцев уже 38,3%.

В 2013-2016 годах абсолютное большинство женщин, попавших в этот перечень, – дагестанки: 54 человека из 69 по России в целом, то есть 78,3%.

И когда речь идет о профилактике, мы должны работать с экстремальностью сознания молодежи, а не с экстремизмом. Экстремизм – это когда ты уже, как говорится, «приехал»: нарушил закон и тебя должны наказать.

Противодействовать экстремальности сознания нужно, конечно, и словом, но в большей степени – в сфере социально-экономических отношений. Мы много раз в своих опросах задавали этот вопрос. И все – и эксперты, и простые люди – говорят: чтобы решить проблемы экстремизма и терроризма, надо решать социальные проблемы молодежи.

– Говоря о профилактике, вы имеете в виду так называемый профучет, который вроде бы ведется дагестанским МВД?

– Дагестанские силовики экстремальность сознания приняли за экстремизм. Вот в чем ошибка, на мой взгляд. Если человек ходит в салафитскую мечеть, это в наших условиях – экстремальность сознания: салафиты очень круто хотят повернуть исламские дела, у них особое отношение к государству. Но это не экстремизм.

Экстремизм – это определенные действия, публичная антигосударственная пропаганда, публикация статей и издание брошюр, книг, содержащих такую пропаганду. У нас перепутали экстремизм и терроризм с тем мусульманским образом жизни, который человек считает правильным для себя. А МВД бьет их, ограничивает в гражданских правах.

Известный журналист Максим Шевченко прямо сказал министру внутренних дел Дагестана Абдурашиду Магомедову: «Вы на основе ведомственных решений нарушаете права человека».

Пусть школа, семья работают с экстремальным сознанием.  Экстремальное сознание не предмет силовых методов решения проблемы.

– Что, профучет должен быть в школах, вузах?

–  Нет, конечно! Школа не может быть репрессивным органом. Она должна заниматься  систематической воспитательной работой, исключительно светской социализацией молодых людей. Речь в том числе о воспитании патриотизма в различных его проявлениях.

Но школа сегодня абсолютно беспомощна в этих вопросах. Абсолютно беспомощна! Вины самих учителей в этом нет. В такие условия их поставило государство.

Только одна треть учителей Дагестана (опрос 2018 года) говорит о том, что школа должна  воспитывать патриотизм, а среди молодых педагогов таковых всего 22 процента.

Я думаю, что родители к такой работе готовы не больше, чем учителя. А кто у нас проводит воспитательную работу с молодежью? Только муфтият. Его представители ходят по школам. А так как в социальной сфере улучшений мы не видим, и школа не работает, а работают только  религиозные деятели, вопросы экстремальности сознания среди молодежи в ближайшее время решаться не будут.

– Что плохого в том, что делают религиозные деятели?

– Да, они ведут позитивную работу против экстремизма в школах, но одновременно проповедуют религиозность среди молодежи. Школа по закону не может быть местом религиозной пропаганды.

Там учатся дети и таких людей, которые далеки от религии, которые не желают религиозного воспитания своих детей.

По какому праву проповедники ходят в школы? Если некоторые родители хотят, чтобы с их детьми работали представители муфтията, – пусть с такими детьми они и работают. Но они работают со всеми – очень настойчиво, авторитарно.

Муфтият хочет взять на себя некоторые государственные функции и формировать все и вся под религиозное мировоззрение. Пусть такая пропаганда будет – у них для этого есть мечети, медресе, мактабы, по домам могут ходить, если люди захотят слушать. А брать на себя функции государства в школе – не стоит.

Прикладной патриотизм

– Вы говорите о необходимости воспитывать патриотизм. Что вы подразумеваете под ним?

– У патриотизма разные уровни. Есть патриотизм как государственная идентичность: «Я – россиянин».

Есть патриотизм как гражданская идентичность: «Я с этими народами живу, они мне близки, мы должны дружить. Если этому народу будет плохо, я буду на его стороне».

Патриотизм как региональная идентичность: «Я – патриот Дагестана; мне все равно, что будет в России, но если Дагестан тронут, буду защищать его любой ценой».

Патриотизм как этническая идентичность: «Я – кумык, даргинец, буду защищать кумыков, даргинцев. Остальные меня не интересуют. Этот мир такой – здесь порядка не найдешь. Но если нас, кумыков или даргинцев, будут трогать, я возьмусь за оружие».

Эти уровни могут друг другу не противоречить, как в матрешке друг на друга накладываться, но в какой-то ситуации могут проявить себя по-разному.

Думаю, у России слабое место – государственная и гражданская идентичности. И патриотизм этих уровней выработать будет очень и очень сложно.

Источник: https://md-gazeta.ru/obshhestvo/71761

Слова и дела: взгляд на женское обрезание из Дагестана

Курбан Раджабов для bbcrussian и интернет-СМИ «Кавказский узел»

Правообладатель иллюстрации RIA Novosti

Прошло три месяца с момента выхода отчета «Правовой инициативы» о распространении практики женского обрезания в отдельных районах Дагестана.

«Северный Кавказ глазами блогеров» — совместный проект Русской службы Би-би-си и интернет-СМИ «Кавказский узел».

О жизни в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии и других северокавказких регионов анонимно рассказывают местные жители.

Буря обсуждений несколько стихла, но для республики сам факт того, что такая интимная и долгие годы замалчивавшаяся тема вырвалась в пространство публичной дискуссии, очень важен.

Еще более важно, чтобы за всплеском интереса последовала не просто горячая перебранка, но и конкретное продолжение с возможными рецептами решения тонкого вопроса.

Многие в республике восприняли отчет и последовавшую за ним волну критики и нападок как попытку очернить всех дагестанцев, всех кавказцев или всех мусульман.

В республике распространилось мнение, что те, кто принялся критиковать обычай, точно не разобрались в нем, в деталях и нюансах.

Подробнее о применении этой практики читайте в статье «Женское обрезание на Северной Кавказе», опубликованной на «Кавказском Узле»

Сколько людей удосужились прочитать отчет от начала до конца, прежде чем оскорблять целый регион и религию. Еще вчера кавказцы были героями, добывающими олимпийские награды, и вот теперь они снова — дикари и невежды.

По мнению же самих дагестанцев, невежеством была попытка общественного деятеля Марии Бароновой вступиться за права женщин, подвергающихся обрезанию.

Наверное, самый неуместный способ осудить ксенофобию и призвать к решению проблем самих мусульман — это прийти к Московской соборной мечети с плакатом «Режьте баранов, а не женщин», как сделала Баронова. Либо это невежество, либо сознательная провокация. Что и не понравилось людям в Дагестане.

Проходившие мимо Бароновой татары, узбеки, киргизы, таджики и другие мусульмане наверняка вообще не понимали, о чем идет речь.

Дагестан — это много государств в одном. Говорить, что в Дагестане принято обрезать женщин, — то же самое, что приписать всем россиянам следование какому-нибудь обычаю поморов или тувинцев.

Правообладатель иллюстрации RIA Novosti Image caption Дагестанцы против грубых обобщений в духе «во всей республике принято обрезать женщин»

Не стоит удивляться, что внушительная часть населения Дагестана, особенно мужского, впервые узнала о женском обрезании из интернета в августе 2016 года.

Нет, конечно, для тех людей, которые профессионально занимаются вопросом, этнографов и журналистов, не было никаких откровений, да и в женской среде, естественно слухи, пересуды и расспросы приоткрывали завесу тайны.

В целом известно, что этот архаический обряд сохранился в отдельных горских сообществах у аварских народностей. Тема деликатная и предельно закрытая, факты здесь предъявить сложно, но есть свидетельства, что обряд сохранился и у аварцев, проживающих в Грузии и Азербайджане.

Но у остальных-то народов Дагестана этого нет. Зато у аварцев нет традиции нанесения женских татуировок, а у многих народов, в основном, южного Дагестана еще недавно это было очень распространено, татуировки делали, в том числе, и на лице.

https://www.youtube.com/watch?v=FofReObzdA8

Будь в советское время интернет, тема тоже взорвала бы общественное мнение по всей стране.

«Данный обряд характерен исключительно для горных районов Дагестана» — читайте оценки экспертов на «Кавказском Узле»

Правообладатель иллюстрации Getty Images Image caption Многим не понравилось, что между дагестанцами, исламом и практикой калечащих операций поставили знаки равенства

Разочаровывают и фактические неточности в отчете «Правовой инициативы». Там говорится, что женское обрезание в Дагестане поддерживается официальным духовенством, и в силу этого большая часть населения считает эти операции религиозной обязанностью.

Вот цитата: «В Дагестане более 90% населения следуют шафиитскому мазхабу. Видимо, логично будет предположить, что требование шафиитского мазхаба будет обязательным для подавляющего количества населения».

Но слово религиозных лидеров и имамов Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД) — не авторитет для большинства мусульман республики, а салафиты и вовсе критически настроены к делению на мазхабы (правовые школы) в исламе.

Шафиитский мазхаб исповедуется приверженцами официального духовенства, в большинстве своем — аварцами.

В салафитской же среде нет унифицированной позиции, но больше распространено мнение, что делать девочкам обрезание вовсе не надо, так как на то нет прямого указания Всевышнего.

А еще у нас есть и атеисты, и сторонники светскости, — а республику представляют так, что у нас все замотаны в черные одежды и внимают советам духовных лиц.

Многим не понравилось, что между дагестанцами, исламом и практикой калечащих операций поставили знаки равенства.

Традиция против цивилизации

Что касается частей аварского сообщества, где обряд сохраняется, разоблачение темы там тоже вызвало болезненную реакцию, хотя и невидимую для посторонних.

Объяснение простое — пришли чужаки и влезли со своим уставом не в свое дело, а в устоявшуюся традиционную местную жизнь. По большому счету — влезли под юбку.

Локальный обычай стал широко известен, ударив именно по женщинам. Большинство из них предпочитает, чтобы тема оставалась внутри своего узкого круга.

Понятно, что люди напряжены, когда обвинения в варварстве, пусть и виртуальные, следуют уже не из далекой Москвы, а от собственных соседей.

Правообладатель иллюстрации Getty Images Image caption Официальное духовенство не осуждает операции

При этом официальное духовенство, ДУМД, самую авторитетную часть которого составляют аварцы, действительно никогда не выступало за запрет и даже никогда не осуждала совершение таких операций.

За эти месяцы ничего не изменилось. Более того, известна масса примеров, когда официальные СМИ духовного управления напрямую призывали делать обрезание девочкам, ссылаясь на полезность для здоровья женщины и обязательность с точки зрения ислама.

«Женское обрезание в Дагестане совершается с одобрения духовенства»»

Подобные призывы выглядят как чистая манипулятивная пропаганда и тиражирование безграмотности.

Представим, что вы впервые услышали, что вашей дочке нужно сделать обрезание. Неужели вы не заинтересуетесь, какой орган обрежут или отрежут родному ребенку? Однако в агитационных документах духовных лиц вы никогда не увидите ответа на этот вопрос. Поэтому люди и обращаются к «знающему человеку», коим как правило, считается опытная женщина, которая уже провела ряд таких операций.

Бороться за просвещение

Официальная светская власть Дагестана предпочитает отмалчиваться и отмахивается от вопросов о женском обрезании, как от назойливой мухи.

Глава республики Рамазан Абдулатипов даже выдал цитату, достойную стать мемом: «В программе «Единой России» женского обрезания нет».

Глава говорит, что к нему с этой проблемой никто не обращался. Зато обращаются в больницу его родного Тляратинского района, где, если верить отчету «Правовой инициативы», скрыто и анонимно проводят соответствующие операции.

Предложения, посыпавшиеся из Москвы, дагестанцев тоже не радуют.

Посадка в тюрьму до 10 лет? Обещанная прокурорская проверка? Для любого дагестанца или хотя бы человека, понимающего специфику нашего региона, понятно, что это не будет работать. Тем более, что все возможности карать уже есть в действующих российских законах.

Как вы хотите переубедить или наказать людей, сохранивших свою, пускай и варварскую по современным меркам традицию, в XXI веке?

Авторы доклада считают, что главная проблема в замалчивании. И цитируют Пан Ги Муна: «Первыми шагами на пути полного искоренения практики калечащих операций на женских половых органах должны стать отказ от замалчивания и развенчание мифов, связанных с этой практикой».

Чтобы женщин не обрезали в Дагестане и действовала конституция РФ, чтобы регион приблизился к общепринятым представлениям о цивилизованности, нужно бороться за просвещение, а не только грозить посадками.

А для этого нужны больницы, школы, беспристрастные суды, подходы к местным алимам, долгосрочная тщательная работа с людьми и специалисты, готовые обеспечить функционирование всего этого.

Со всем этим, особенно в труднодоступных горных районах, есть большие проблемы.

Курбан Раджабов (псевдоним) родился в 1983 году в Махачкале. Окончил ВУЗ. Работаю в Москве, живу — в Дагестане. По профессии педагог, мечтал стать спортсменом, а занимаюсь компьютерными технологиями. Журналистика и блоги — для души.

Совместно с интернет-СМИ «Кавказский Узел «.

Источник: https://www.bbc.com/russian/blog-caucasus-38065135

Какая вера в Дагестане: 3 мировых религии в одной республике

Религиозная жизнь республики Дагестан интересна потому, что на всей территории России больше не найдётся региона, столь густонаселённого разными этносами. На относительно небольшом клочке земли представителям разных наций трудно ужиться, а когда твой сосед — ещё и иноверец, совсем тяжело. Но, если разобраться, нет ничего страшного, ведь основные религии Дагестана имеют одну важную общую черту.

Среди вер Дагестана преобладают 3 авраамические религии

Однозначный ответ на вопрос, какая вера в Дагестане, — «разная». На этнической карте Дагестана отмечено 13 позиций, включая смешанное население. А по факту тут более 100 народов. Само собой, у всех разные традиции, темпераменты и религиозные убеждения.

Больше всего верующих следующих вероисповеданий:

• Иудаизм;
• Православие;
• Ислам.

Кажется, что это какая-то гремучая смесь совсем не похожих друг на друга верующих, но всё не так страшно. Любая религия из этих трёх — авраамическая. То есть она восходит к библейскому патриарху Аврааму и отвечает следующим признакам:

• Традиция монотеистическая. Это вера в единого Бога, который некогда заключил договор с Авраамом.
• Вероисповедание базируется на древних иудейских преданиях и текстах. Все три авраамические религии республики Дагестан выстроены на вере в то, что события Ветхого Завета — это боговдохновенные книги. Эти Писания считают священными, а к выдающимся личностям, которые в них описаны, относятся с большим почтением.
• Верующие не сомневаются, что Бог дал им откровение. По убеждению всего населения Дагестана этих верований, Бог дарует человечеству откровения, которые записаны в Священных Писаниях (Танах, Библия, Коран). Это своего рода фиксация Божественной мысли для последующих родов человечества.

Старинная армянская церковь святого Григория в республике Дагестан

Религия горских евреев Дагестана — иудаизм

Иудаизм — старейшая из авраамических религий народов Дагестана. Его исповедуют горские евреи. Это семитские народы, которые пришли на Кавказ около из Персии V века.

Как и большинство евреев, они исповедуют иудаизм. Эта религия одна из самых плодовитых в мире, так как именно на ней базируются христианство и ислам. Папа римский Иоанн Павел II с уважением называл иудеев старшими братьями.

Евреи ведут свой род от Авраама, который некогда ушёл откуда-то из земель Месопотамии, чтобы основать множество потомков. Длинная цепочка его детей, внуков, правнуков и т.д. — одно из важнейших иудейских преданий. Дело в том, для евреев иудаизм — это больше чем религия. Это сразу:

• Культура;
• Нация;
• Традиция;
• Вера;
• Мировоззрение.

Для евреев мало просто принять несколько религиозных убеждений и соблюдать ритуалы. Их Священное Писание, Тонах, регулирует многие сферы религиозной жизни: от политики и супружеских отношений, до обрядовой деятельности и отношения к болезням.

Иудеи заселяют Дагестан с V века.

С минимальными отличиями Тонах идентичен христианскому Ветхому Завету (отсутствует несколько книг). Однако этим Писанием всё не ограничивается. У иудеев есть Талмуд — многотомный к Тонаху, который охватывает ещё больше сторон жизни, фактически полностью подчиняет её букве Закона от Всевышнего Бога и переданного Моисеем.

Иудеи убеждены, что именно их народу предначертано спасти человечество, а важный шаг для этого предстоит сделать, когда на Землю придёт Мессия. Иисуса Христа они таковым не считают, потому что ждут совсем иного человека — царя, лидера, того, кто сможет повести за собой иудейский народ.

Православное христианство в Дагестане не имеет особого влияния

Попытки принести христианство на территорию Дагестана предпринимались едва ли не с первых веков существования этой религии. Это не всегда происходило мирно. Сюда приходили и с проповедями, и с оружием.

Известно, что к средневековью в Дагестане было довольно сильно христианское влияние, но его довольно быстро вытеснил ислам.

Ближе к нашему времени, когда влияние православия довольно широко по всей России, в Дагестане эта тенденция ощущается слабо. Местное население негативно реагирует на попытки своей христианизации, что иногда приводит к неприятным последствиям. Например, в феврале 2018 года в церкви города Кизляр неизвестные открыли огонь по прихожанам. Погибло пять человек.

Православной жизнью Дагестана управляет Махачкалинская епархия.

Это не единичный случай, но и сгущать краски особенно нет смысла. Христианству всегда было неуютно на территории Дагестана, и подобные случаи это лишний раз иллюстрируют.

Дагестан относится к Махачкалинской епархии, куда входит ещё две республики:

Хотя «епархия» звучит масштабно, никаких реальных масштабов нет. Примерно 30 священнослужителей, около полусотни приходов (включая часовни и молитвенные комнаты) и два монастыря.

Один из них, Крестовоздвиженский монастырь, находится в городе Кизляр. Основан он в XVIII веке на месте крепости. Расположение этого здания было очень важно с военной и стратегической точки зрения.

Крестовозвиженский монастырь — единственный в Дагестане

Обитель многократно разоряли, пока в 30-е годы XIX не наступил полный упадок, но уже в 80-е дело наладилось. С 1908 года монастырь преобразован в женский. Затем наступило тяжёлое советское время. Часть построек уничтожили, часть преобразовали в магазины и склады.

В 2007 году монастырь возродили. Под него отдали часовню. Сегодня в нём около десяти насельниц.

И хотя православные дагестанцы находятся в меньшинстве и многие даже покидают республику из-за сложностей во взаимоотношениях с представителями иных наций и конфессий, никакой религиозной войны не происходит.

Например, епископ Махачкалинский и Грозненский Варлаам так рассказывал о встрече в Дагестане Благодатного огня:

«Всегда, когда снисходит Благодатный огонь, мы радуемся, что Господь нам дал еще один год жизни, Благодатный огонь в Дагестан доставили не только православные христиане, но и мусульмане. Это говорит об единстве народов в Дагестане. В этом вопросе нас полностью поддержал и Глава РД Рамазан Абдулатипов, также хочется поблагодарить правительство республики, администрации городов Махачкалы и Дербента. Они сегодня помогают нам, православным христианам, доставлять в республику такие святыни».

Этот пример говорит о том, что православные и мусульмане способны наладить диалог в Дагестане, если не будут противостоять друг другу.

Помимо православия, христианство представлено в Дагестане и другими традициями:

• Католики;
• Протестанты;
• Различные малые группы и секты.

Масштабы этих групп довольно малы, но, тем не менее, они существуют.

Ислам в Дагестане — самое популярное вероисповедание

Ни одна религиозная традиция в Дагестане не сможет сравниться по распространению с исламом. В то же время не стоит воспринимать эти традиции, как единую. В Дагестане популярны разные мусульманские традиции.

Тем не менее, все они базируются на одном и том же авраамическом учении.

Мусульмане верят, что события, рассказанные в Библии, действительно произошли. В самом деле было творение, потоп, рабство евреев в Египте, договор Моисея с Богом. Но все эти вещи безвозвратно устарели. Уже нет никакой священной миссии иудейского народа, а Всевышний Аллах нашёл другие средства для передачи духовного знания.

В этом смысли люди, которые исповедуют ислам, разделяют взгляды христиан. Более того, есть следующее сходства:

• Мусульмане верят в Аллаха и считают, что это тот же самый, библейский Господь;
• Мусульмане убеждены, что Иисус Христос действительно был Мессией;
• Мусульмане не сомневаются, что зачатие Спасителя было непорочным.

Однако для мусульманина быть Мессией — ещё не значит стать самым важным деятелем в духовной жизни человечества. Иисус, по убеждению мусульман, никого не спасал и даже не погибал на кресте. Он просто проповедью подготовил почву для пребытия самой значимой фигуры — пророка Мухаммеда.

Мечеть селения Тинди в Дагестане

Пророк Мухаммед дал миру новое Божье откровение. Танах и Новый Завет не только устарели, но и содержат ошибки, как считают мусульмане. Только Коран — истинное послание Аллаха миру.

Коран — это очень богатая на темы книга. В ней затрагиваются:

• Религиозная жизнь;
• Социальные отношения;
• Политика;
• Моральные принципы;
• История человечества.

И ещё много чего. Эта традиция даже уделяет особую внимание гигиене и даёт обязательные рекомендации для каждого праведного мусульманина. В традиции действуют те же религиозные принципы:

• Любовь;
• Доброта;
• Щедрость;
• Благочестие;
• Сострадательность.

И надо учесть, что истинно праведные мусульмане, вопреки стереотипам, не относятся к представителям других религий плохо. Но в любой религиозной традиции есть ложные, показные праведники.

Среди четырёх тысяч религиозных заведений в Дагестане несомненно есть места, где далеко не лучшим образом рассказывают об учении пророка Мухаммеда. Те, кто рождён в этой традиции, либо те, что перешли из христианства в ислам, не застрахованы от довольно искажённой и агрессивной пропаганды, которая замещает подлинную традицию.

Один из примеров плохой интерпретации ислама — стремление верующих сплотиться по племенному признаку. Сам Мухаммеда порицает подобный подход: «Тот, кто обращается к асабийя-национализму, не принадлежит к нашей общине».

Однако те, кто исповедуют ислам в Дагестане, часто отождествляют его со своим этносом и пытаются стать герметичными для людей извне. Это приводит к трёхм неприятным последствиям:

1. Агрессия на будто бы религиозной почве. Радикализм и экстремизм, увы, присутствует среди верующих Дагестана.
2. Некачественные исламские вузы. Само по себе явление не плохое, но реализация ужасная. Система образования даже хуже, чем общероссийская, которая и так регулярно подвергается критики. Старые учебники, избирательный подход к предметам.
3. Политизация ислама. Появляются самые настоящие исламские политические партии (например, «Жамаатул Муслими»). Это не правильно с точки зрения закона, но пока эта ситуация только усугубляется.

Важно подчеркнуть, что проблема здесь лежит не в вероисповедании, а его вольной интерпретации местным населением. Остаётся надеяться, что верующие люди в будущем смогут исправить ситуацию и направить межконфессиональный диалог в позитивное русло. Первые шаги в этом направлении ведь уже сделаны.

Источник: https://hranitel.club/1977-kakaya-vera-v-dagestane